Врез

В первый день той страшной войны, только-только окончив девятый класс в пограничном Могилёв-Подольске, Ион Деген ушёл добровольцем на фронт. С боями отступал, был ранен, переплыл холодной октябрьской ночью Днепр, пробился к своим. Возраст давал отсрочку от армии (Деген родился в июне 1925 года), но обстрелянный воин попросился на передовую, возглавил взвод разведки бронепоезда. Снова ранение и госпиталь, по выздоровлению – танковое училище. Всего год офицер Деген командовал танком, танковым взводом и даже танковой ротой. Уничтожил около двух десятков панцирников противника, без счёту артиллерии и живой силы противника. Первым ворвался в Вильнюс и в Кенигсберг. Оказался в заглавной десятке советских танковых асов. Неподалёку от Калининграда ФИО Дегена И. Л. выбиты на братской могиле советских воинов. По ошибке. Гвардии лейтенанту не дали умереть в полевом госпитале. Год, потом ещё столько же провёл в госпиталях.
В 46-ом году двадцатилетний инвалид войны поступил в Черновицкий медицинский институт, окончил с красным дипломом. Путь в аспирантуру оказался весьма тернистым. Вопреки всему Ион Лазаревич защитил кандидатскую, затем докторскую диссертации, стал весьма заметной фигурой среди ортопедов Киева. Впрочем, несмотря на высочайшие научные регалии, Деген до самого отъезда из страны работал участковым ортопедом. Ну, а что к нему на приём старались попасть сильные мира сего – так исключительно по той простой причине, что их здоровье (по их убеждению) представляло особую государственную ценность.
Пациенты доктора Дегена не догадывались, что он – автор правдивых, пронзительных строк о той войне. По ним, как по камертону, сверяли свои стихи несколько поколений поэтов. Только в девяностые восьмистишие «Мой товарищ, в смертельной агонии // Не зови понапрасну друзей…» перестало быть безымянным. Вместе с другими, не менее точными строками, они обрели своего автора в антологии Евгения Евтушенко «Строфы ХХ века».
Свои стихи в 45-ом двадцатилетний юноша – грудь в орденах, руки на костылях – в первый и в последний раз прочёл перед профессиональными писателями. На голову автора тут же посыпались весьма обидные речи, где обвинения в мародёрстве (стихотворение заканчивали строки: «Дай на память сниму с тебя валенки, // Нам ещё воевать предстоит»). были, пожалуй, самыми мягкими. Отзывы знатоков идеологии заставили двадцатилетнего стихотворца выбрать другую стезю, посвятить себя, как отец, медицине (фельдшер Лазарь Деген с Первой мировой вернулся кавалером трёх Георгиевских крестов). Сын фельдшера на личном опыте убедился: у людей в белых халатах слова с делом не расходятся.
Пятьдесят два года Ион Деген прожил советским человеком. Ещё сорок лет – гражданином Израиля. И там начал с нуля, закончил профессором. В стране, где родился и вырос, числился не иначе, как «невыездным», в смысле не имел права на посещение конференций и семинаров за рубежом. Сохранилось канцелярское оправдание: «Отказать в поездке, приглашение прибыло поздно. Добраться к сроку можно лишь самолётом, а у человека – осколок в голове. Пожалеем его».
Израиль, несомненно, приобрёл. Советский Союз и родина Дегена – Украина – потеряли. Трудно, невозможно понять, почему тогдашние идеологи отказывались от лучших сынов страны. От их морального примера, от их мозгов. Отторгали. Подталкивали к эмиграции. Враньё и несусветная глупость, что незаменимых людей нет. Незаменимые всегда были и будут. Они одаривают нас своим отношением к жизни. Ион Лазаревич Деген – один из них. Врач, доктор наук, профессор, поэт, прозаик. За что ни брался, всегда взбирался на самую высоту. Или входил в первую десятку – если вспомнить о танковых асах.
На пенсии, то есть глубоко после семидесяти, когда перестал ощущать в руках силу, необходимую хирургу, ушёл на пенсию. В смысле, освоил компьютер и засел за воспоминания. Книги Дегена выходили в Киеве и в Харькове, в Москве и в Санкт-Петербурге, в Новосибирске и в Нью-Йорке. Разумеется, в Тель-Авиве. На языке оригинала, на русском, хотя всё чаще встречаются переводы. Например, на казахский.
Время от времени наследники Победы приглашают ветерана на общие посиделки. В Москву, в Киев. В годы президентства Ющенко Ион Лазаревич посетил торжественное собрание в киевском Доме офицеров. Докладчик напомнил присутствующим, что отважного танкиста дважды представляли к званию Героя Советского Союза. Добавил: есть мнение исправить несправедливость и присвоить заслуженному гвардейцу звание Героя Украины. Бурные аплодисменты. Настоящие, искренние, не организованные.
Опираясь на пятикилограммовую палочку, Ион Лазаревич поднялся на трибуну, поблагодарил за честь. Сказал, что всегда верил в торжество справедливости. Одна лишь закавыка:
– Раз это звание присвоено Шухевичу, я как-нибудь обойдусь…
Президиум как воды в рот набрал. Аплодировали задние ряды.
До последних дней жизни (апрель 2017 года) И. Л. Деген писал о хороших людях, которых повстречал на своём пути. А первую книгу прозы, вышедшую в Израиле мизерным тиражом, Деген посвятил своим учителям на медицинском поприще. Галерею портретов, написанных так, что не только видишь этих корифеев, а слышишь и ощущаешь, будто они рядом, в комнате, заключил рассказ о писателе Викторе Платоновиче Некрасове.
Мне, готовившему эту публикацию к печати, осталось только объединить два рассказа-воспоминания Дегена из разных книг под одним заголовком. Годы заочного и очного общения с Ионом Лазаревичем и его прозой позволяют надеяться на то, что он согласился бы с таким совмещением.