Анастасия Матешко. Остров Ц.: Сборник прозы и поэзии. — К.: Издательский дом Дмитрия Бураго, 2012. — 208 с.

С первых строк рассказов Анастасии Матешко читатель попадает в художественное пространство, где явь завораживает, а вымысел убеждает. Ничего лишнего. Несколько уверенных штрихов – и на фоне меняющихся декораций ее герои оказываются на территории поступка, который, конечно, ничего не изменит в общем ходе событий, но станет точкой отсчета в преломлении судьбы и воли. Выгаданная первосвященником в рассказе «Осси» «высшая воля», по которой связаны родившиеся в один день главная героиня и священный Змей, приводит их к гибели под смех озаренного догадкой юноши. Имя девушки и есть ключ к власти над Змеем. Змей и Осси едины, как может быть неразрывен человек со своей явной самому себе судьбой служения культу веры, творчества или другому, тому, что мы пестуем в себе, возвышаясь над миром во власти заклинания. И все же разрыв неизбежен, как неминуемо падение с высоты гордыни и одиночества в поток страсти, страсти, отрезвляющей от самого себя, в которой проявляется, как в предрассветной дымке, звонкий мир и другой человек в нем. Но этот человек оказывается кентавром из детских снов и бабушкиных книг (рассказ «Кентавр»), таким родным и далеким, что признаться в его существовании здесь и сейчас так же немыслимо, как невозможно было предать его в детстве.

Мир вокруг героев Матешко недостоверен.

Их путь возможен только по условным знакам. Это тайный путь в глянцевой очевидности причинно-следственного абсурда. И условные знаки – это напоминания о себе самом, как в «Клятве Гиппократа» татуировка на пальцах виновника падения юноши Кости позволяет ему в итоге хладнокровно подойти к операционному столу и не только избежать второго падения, но совершить поступок, которого когда-то он не совершил. Несовершение поступка у автора – тоже поступок («Медальон»), так как после продолжается жизнь, которая не должна была продолжаться именно так, и теперь становится герою чужой. А как горько проживать не свою жизнь, когда давно-давно однажды просто струсил и трусишь до сих пор, как дворняга по задворкам собственной судьбы.

Герои Анастасии Матешко родом из тех самых экзистенциальных пристанищ киевских интеллектуалов и сумасшедших, где очередь за «двойной половинкой» кофе в «Стекляшке», на «Нижнем Париже» или в гастрономе на пересечении Пушкинской и Прорезной становилась обрядом, а цитата из Гессе или Кортасара объединяла незнакомцев в ощущении духовного братства. Киевскими проулками под музыку «Пинк Флойд» и «Лед Зепеллинг» через борхесовские лабиринты и тропинки тибетских гор посетители киевских кофеен «разошлись по домам» и «потеряли друг друга» (Б. Гребенщиков). Так девушка, заваривающая кофе в гастрономе на углу (рассказ «Кофеман»), не подойдет к художнику, который рисует на салфетках, приходит всегда в одно и то же время и долго сидит за столиком, в том прошлом, где живет героиня.

Юли и Ани, Лены и Машеньки Анастасии Матешко существуют в поиске, ожидании, одиночестве. Все они знают, как «хорошо ловится рыбка-бананка». Конечно, героини настолько реальны, что не верят в чудо, но ждут именно его. Они сбегают от самих себя в прошлое, к буддистским многозначиям, или просто из дома, когда ложь становится невозможной физиологически (рассказ «Юля»), а время неумолимым.

Книга «Остров Ц.» состоит не только из прозы Анастасии Матешко. В оформлении использованы репродукции картин Ирины Вышеславской, а поэт Леонид Николаевич Вышеславский поправлял еще первые стихотворные опыты Насти. Кто знает, может быть, общение с третьим Председателем Земного Шара (это звание, выдуманное Велимиром Хлебниковым, Леонид Вышеславский унаследовал от Григория Петникова) оказало влияние и на будущее творчество Анастасии? Во всяком случае, после прозы (кажется, кроме редакторов и корректоров еще есть и те, кто читает книги от корки до корки) читателю открываются стихотворные судьбы слов, страстей и печалей Матешко. Приведенное ниже стихотворение «Незнакомец» показательно как сочетание несочетаемого в поэзии, приводящее слова к извлечению ярких и новых смыслов, а речь – к головокружительной ясности:

Неожиданно, тьму проверяя на крик,
Будто призрак, вонзаясь в зрачок незнакомки,
Среди ночи возник и приник, и проник
Прямо в губы их лед, обжигая по кромке.

Эта дрожь – только ветер, трясущий квартал
За парадные двери и форточки спален,
Эта тяга к чужому – всего лишь скандал
Непришедшей весны среди снежных развален.

Впору броситься вон: «Незнакомец, пусти!»
Но случайная ласка дурманит запретом –
Погости на груди! Пусть горят соловьи
В каждом атоме тела рассветом.

Ловко и смело выстроенные поэтические строки напоминают, что автор, в чьем «сердце живет барабанщик», – тоже герой самого сложного и многослойного произведения, в котором он существует.

Искренне радуясь выходу этой книги, мы позволим себе выразить уверенность в том, что, несмотря на впавший в состояние тотальной лжи социум, если выключить телевизор, компьютер и, заняв удобное место в любимом кресле, углубиться в чтение, то здесь все будет честно и по-настоящему.